История первого Русского музея в Святой Земле. Антонин (Капустин)

Хроника

К истории первого Русского музея в Святой Земле. Антонин (Капустин)

Создание первого российского музея в Святой Земле, даже если с небольшими оговорками, по праву принадлежит Начальнику РДМ в Иерусалиме, почетному члену ИППО и нескольких археологических обществ архимандриту Антонину (Капустину). Помимо исполнения служебных духовных обязанностей о. Антонин занимался археологией, астрономией и нумизматикой. При его участии были произведены раскопки на территории около Храма Гроба Господнего, где впоследствии будет построено Александровское подворье. Его коллекции, которые он составил во второй половине XIX века, содержали памятники лапидарной эпиграфики, скульптуру, монеты и другие всевозможные археологические предметы. Большинство этих артефактов относится к римскому и византийскому периодам. Архимандрит Антонин учредил при Русской Духовной Миссии в Иерусалиме музей христианских древностей.

18 марта 1894 г. в Миссию, к ее тяжело больному Начальнику, был вызван генеральный консул Российской империи в Иерусалиме С. В. Арсеньев для составления завещания. Согласно последней воле о. Антонина, собранный им музей древностей, за исключением бюста Ирода Великого (в соответствии с завещанием был передан в Эрмитаж), должен оставаться в здании Миссии.

Судьба этого музея, о котором как последнюю волю изрек на смертном одре архимандрит, оказалась печальной. После кончины о. Антонина Миссию возглавил архимандрит Рафаил (Трухин). За пять лет его руководства музей был закрыт и опечатан печатью консула С. В. Арсеньева.

Во время поездки в Палестину в 1896 году, академик Ф. И. Успенский писал Российскому послу в Константинополе А. И. Нелидову:

«После… архимандрита Антонина осталась библиотека и коллекция древних памятников, имеющая поступить, согласно завещанию о. Антонина, в Русскую Духовную Миссию. Ознакомившись с тем и другим собранием, я вынес убеждение, что как между книгами, так в особенности между археологическими предметами есть очень ценные и редкие вещи. К сожалению, обе коллекции находятся в настоящее время в крайнем беспорядке… В ней есть большое собрание монет (свыше 5000), между которыми прекрасная коллекция византийских золотых монет (свыше 70); в ней дальше находится свыше 2000 фрагментов и мелких предметов египетского, греческого и христианского искусства; кроме того, есть камни с надписями, скульптурные обломки, кресты, вазы, статуэтки. Некоторые предметы, как весьма редкие и хорошо сохранившиеся, могли бы занимать видное место в любом музее…».

Об озабоченности судьбой бесценного собрания читаем в письме академика Ф. И. Успенского к помощнику Председателя ИППО В. Н. Хитрово:

«…В Палестине скоро будет русский музей, так как завещание о. Антонина утверждено. Что станется с этим прекрасным собранием при настоящем положении дела?».

В апреле 1897 г. на заседании Совета ИППО решалась печальная судьба «музея под замком»:

«…Неизвестность того, что составляет собственно музей и библиотеку покойного архимандрита Антонина, мешает возможности, в данную минуту, с точностью определить, возможно ли будет вообще научное их описание. Есть, наоборот, указания, которые заставляют предполагать, что такое описание относительно музея едва ли будет возможно… Вещи, входящие в состав музея, за малыми исключениями, приобретались о. архимандритом Антонином в течение 40-летнего его пребывания на Востоке, в разных странах, и складывались в музей без точного обозначения, где, когда и при каких обстоятельствах та или другая вещь приобретена, а без такого обозначения самая вещь значительно теряет свое научное значение. …Со дня кончины архимандрита Антонина протекло ныне более 4 лет, как вещи, так и книги были сложены в двух помещениях, тогда же запечатанных и в которые до настоящего времени доступ вследствие того был возбранен. Такое отсутствие непосредственного надзора могло только вредно отразиться на их состоянии. Мало того, ввиду их опечатания, распоряжения покойного о. архимандрита относительно некоторых вещей и рукописей доселе не могли быть исполнены. Ввиду вышеизложенного Совет Императорского Православного Палестинского Общества полагал бы существенно необходимым командировать немедленно лицо для составления сдаточной описи музея и библиотеки… Так как исполнение духовного завещания о. архимандрита Антонина есть исключительно дело Синода, то Императорское Православное Палестинское Общество вошло с ним в ближайшее по сему вопросу сношение».

С исторической точки зрения очень интересные соображения изложил палестиноведи гебраист А. А. Олесницкий (1842-1907):

«…Остается на месте довольно большая коллекция находок, у палестинских драгоманов, называемых „антиками”. Это древние монеты, геммы, остатки разной древней посуды, статуэтки, надгробные плитки и проч. Эта коллекция требовала бы пересмотра, виду того, что в нее случайно вкралось и довольно много поддельных древностей, фабрикуемых в Иерусалиме. Отец Антонин нередко приобретал и эти древности, так как и они бывали предметом обсуждений в археологических обществах и их изданиях. Но, с другой стороны, так как завещание должно быть выполнено в буквальной точности, то, может быть, это уже забота наследников-получателей разобраться в наследии древностей и отделить истинное от ложного».

И только спустя шесть лет после смерти архимандрита Антонина в Иерусалим прибыл и составил опись библеист и богослов профессор В. Н. Мышцын. После этого музей простоял еще два года опечатанным.

В августе 1902 г. Российское посольство в Константинополе дало разрешение передать музей и библиотеку архимандрита Антонина новому Начальнику РДМ без описи. Не получив от профессора Мышцына описи коллекций,Начальник РДМ архимандрит Александр (Головин) обратился в Синод:

«…Пользуясь в настоящее время свободным доступом в библиотеку и в музей, я прежде всего вынужден был дезинфицировать все помещение библиотеки ввиду множества моли, повредившей большую часть книг, а после дезинфекции — приступил к уничтожению пыли …займусь тем же и в помещении музея. Затем следовало бы привести в порядок библиотеку и музей по описям, составленным Василием Никаноровичем Мышцыным. Но, к сожалению, до сих пор он еще не успел выслать мне ни копий с описей, ни самих описей. Каждый год я обращался к нему с усиленною просьбою не задерживать эти описи и копии с них… Но после продолжительных усиленных моих просьб к проф. Мышцыну о скорейшей высылке в Миссию названных описей я невольно вынужден больше не ожидать от него ответа на все свои просьбы, о чем и считаю долгом сообщить Хозяйственному управлению. …Если это верно, в таком случае прошу благоволить прислать мне удостоверенные с них копии, необходимые для обстоятельного знакомства с библиотекою и музеем, а равно — для лучшего приведения их в порядок…»

В конечном итоге описи были получены, книги и все предметы очищены от пыли. Но экспонаты оставались и дальше не разобранными, к систематизации и классификации никто не приступил.

В апреле 1903 года РДМ возглавил архимандрит Леонид (Сенцов). Музей пополнялся новыми памятниками древности. Но в обширном здании Миссии так и не нашлось подобающих помещений, и все эти ценности хранились и дальше в двух комнатушках.

Началась Первая мировая война. Распоряжением Османских властей насельники РДМ были вынуждены выехать в египетскую Александрию. В декабре 1917 года в Иерусалим вошли англичане. Часть здания Миссии занял Верховный мандатный суд Палестины.

Экспонаты музея архимандрита Антонина перевезли в Спасо-Вознесенский женский монастырь на Елеоне, где покоится прах архимандрита Антонина. Их сложили в так называемом Архимандричьем доме.

По свидетельству одного из первых биографов Антонина архимандрита Киприана(Керна), музей, «после войны перевезенный на Елеон, за неимением помещения в Миссии, занятой английскими судебными установлениями, находился все эти годы в жалком состоянии. Кое-как запакованные вещи, попорченные при переноске, заброшенные и забытые, были только в 1929 г. разобраны, приведены в порядок и снова стали доступны осмотру и изучению».

В скором времени все возвратилось на круги своя, и экспонаты музея вновь покрылись пылью за закрытой наглухо дверью.

20 ноября 1968 года находящийся с визитом в Нью-Йорке мэр Иерусалима Тедди Коллекпосетил Синод Русской Православной Церкви Заграницей на Парк Авеню. Мэра Святого Града принял Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Филарет. Во встрече принимал участие архимандрит Антоний (Граббе). Пять лет назад, в конце января 1963 года, тогда еще игумен Антоний по поручению Архиерейского Синода РПЦЗ поднялся на борт американского авиалайнера в аэропорту Тель-Авива с билетом первого класса и спец багажом, который он доставил в Нью-Йорк.

Этот багаж уже несколько месяцев будоражил ум мэра Иерусалима, как и представителей музея Израиля. Теперь Тедди Коллек и сопровождающие его лица должны принять и доставить багаж в Израиль.

В ожидании возможного скандала с«загадочной клажей в чемодане» среди русской эмиграции в Синоде заранее подготовили коммюнике-оповещение.

«Не для печати

Оповещение Преосвященным Членам Собора о продаже надгробнаго камня Царя Озии.

В числе разных предметов, собранных б. Начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом Антонином /Капустиным/, находился древний надгробный камень. В тридцатых годах один археолог определил, что это надгробный камень Царя Озии, который вошел в историю как мудрый правитель, но нечестивый /II Кн. Паралеп., гл. 26/.

На камне надпись древними письменами: «Сюда перенесены кости Озии Царя Иудейскаго, не открывай».

Этот предмет, не представляющий для нас никакой ценной религиозной памяти, давно привлекал к себе внимание израильских археологов. Поэтому Начальники Русской Духовной Миссии в Иерусалиме держали его спрятанным, опасаясь похищения. В Иордании опасались и уничтожения его арабами. Архимандрит Димитрий надеялся на продажу его в Америке и пополнение т. о. средств Миссии. Поэтому решено было перевезти камень в Нью Иорк, для чего нарочито был командирован архим. Антоний, с успехом выполнивший это поручение.

Продажу камня трудно было осуществлять, пока Иерусалим принадлежал Иордании, ибо это могло вызвать осложнения для Миссии, но и после того надо было действовать очень осторожно и без огласки, чтобы не привлечь внимание грабителей.

Прежде всего надо было установить действительную древность камня и сделать его оценку. Архим. Антонию удалось для этого заручиться помощью проф. Причард, ученагоархеолога с международным именем, а затем мнением Директора Лондонскаго Музея.

По назначении о. Антония Начальником Миссии к нему очень настойчиво стали обращаться относительно камня Иерусалимскиявласти, предлагая, однако, ничтожныя суммы. Нет сомнения, что если бы камень находился в Иерусалиме и переговоры велись бы там, то мы были бы вынуждены уступить его за гроши. Поэтому для большей независимости переговоры были перенесены в Нью Иорк, куда приезжали для этого представители Израильскаго Музея. В первый, летний, период переговоров было только установлено, что настоящая цена камня 250.000 долларов. Однако евреи заявили, что для приобретения камня они должны найти жертвователей в Нью Йорке, но в летнее время это неосуществимо. Поэтому по зафиксировании ценности камня переговоры были отложены до осени. В указанное время они возобновились, концентрируясь как на общей сумме, так и на сроках выплаты.

Когда выяснилось, что Музей не уплотитбольше 150.000 долл., было договорено, что недостающия 100.000 будут зачислены как пожертвование Музею, которое способствовало бы благожелательному отношению ИзраильскагоПравительства к нашей Миссии. Эту сторону дела все время приходилось иметь в виду. Это же соображение делало рискованным разрыв переговоров и попытку предлагать камень другим покупателям вне Израиля. Согласно достигнутому соглашению деньги за камень должны быть внесены в три срока. По мнению деловых людей условия продажи надо считать выгодными и переговоры искусно проведенными о. архим. Антонием.

Деньги, которыя будут поступать за камень Царя Озии, предназначаются прежде всего для некоторых срочных ремонтов зданий Миссии и на защиту ея правового положения».

История «Таблички Озии»

Небольшая каменная доска с текстом на арамейском языке, известная как «Табличка Озии», хранящаяся в музее Израиля, относится к важнейшим памятникам библейской эпиграфики. Надпись в четыре строки гласит: «Сюда перенесены кости Озии, царя Иудеи. Не открывать».

Озия, или Азария, десятый царь Иудейский из Дома Давидова, властвовал над Иудеей 52 года в восьмом веке до нашей эры.

В дневниках архимандрита Антонина упоминания о табличке царя Озии появляются в июле 1877 года:

«Камень с древней надписью еврейскою – читаются слова יהודה מלך» (Царь Иудеи. – Н. В.). Через три дня – второе упоминание: «Возгорелжеланием добраться смысла еврейской надписи Элеонской…»

Из этих записей с большой вероятностью можем сделать вывод, что табличка была обнаружена на вершине Елеонской горы, где Антонин Капустин проводил изыскания и строил будущий Спасо-Вознесенский монастырь.

Многие годы каменная доска пылилась на полке музея архимандрита Антонина. И только в 1931 году археолог профессор Иерусалимского университета Э. Л. Сукеник придает огласке важность и ценность этой небольшой плиты. Вполне возможно, что в музей, куда «посторонних» не допускали, он был приглашен как гебраист и известный специалист по древнееврейским памятникам коллегой археологом Григорием Ивановичем Лукьяновым. Именно в это время математик и египтолог профессор Г. И. Лукьянов и его супруга Елизавета Сергеевна приехали из Египта, куда их забросила эмигрантская судьба, в Иерусалим. В Каире Григорий Иванович три года работал секретарем посланника Чехословакии. Затем в течение двух десятилетий занимался продажей египетских древностей западным музеям. В Елеонской обители Лукьяновы должны были провести работы по спасению многих экспонатов коллекции Антонина Капустина от разрушения и устроить музей, доступный широкой публике. От нумизматического собрания уже давно остались рожки да ножки.

Какие еще утраты постигли коллекциюдревностей архимандрита Антонина, известные на сегодняшний день, узнаем из рапорта архимандрита Антония (Граббе) на имя архиепископа Женевского и Западно-Европейского Антония (Бартошевича) от 28.10.85:

«…Относительно Вашего пожелания иметь оправдательный документ по продаже двух статуэток из Музея, могу сказать только, что я об этом деле докладывал письменно Архиерейскому Синоду и я уверен, что эти мои доклады имеются у Владыки Илариона. Копии их имеются и у меня здесь в Иерусалиме, но я просто не вижу возможности просмотреть почти-что два ящика еще не разложенных по делам бумаг, на что потребовалось бы, оставив все, употребить по меньшей мере две недели. Ведь я был интенсивно занят … и успевал раскладывать по делам только тот материал, который мне был необходим для разрешения основных проблем Миссии и П. П. Общества. Однако, могу Вас заверить, что только этих два малых предмета и было продано, в момент, когда у нас не хватило денег на оплату почтовых расходов, не говоря уже о средствах необходимых для существования…».

Подводя итог поискам путей «прописки» археологических изысканий и приобретений древностей наследия архимандрита Антонина (Капустина), можно заключить, что некоторая их часть, вернее самые ценные предметы, поступили в Российские музеи еще при жизни архимандрита; несколько древностей позже перешли в собственность Национального музея Израиля; неопределенная доля собрания исчезла в неизвестном направлении. Все, что еще осталось, находится в Спасо-Вознесенском монастыре на Елеоне и в настоящее время недоступно. Вполне вероятно, среди этих остатков немало подделок.

Идеализм, пусть даже во многом наивный, да и почти детские обиды сопровождали Антонина (Капустина) всю его жизнь. Он верил на слово, нередко становился жертвой старожил, продававших ему за хорошее вознаграждение и под «большим секретом» сомнительные вековые предметы как «античные артефакты», так и некоторые земельные участки с легендами и якобы «тайными познаниями» о них. Но в Антонине (Капустине) жила страсть к древностям, их изысканию. Своим пытливым умом он неукоснительно стремился к познаниям, постигал их, формулировал свое собственное мнение, которое позже, без попыток оправдания, мог признать ошибочными.

Действуя с характерной для него увлеченностью, почти лихорадочно, архимандрит пытался охватить необъятное. Надо заметить, что археология того времени была на зачаточном уровне, как говорят, в детских пеленках. Как проходили изыскания на территории нынешнего Александровского подворья, описал командированный в Иерусалим Палестинским обществом в 1886 году для обмеров усыпальницы Храма Гроба Господня киевский инженер и архитектор Т. В. Кибальчич:

«Мне кажется, что в 13 000 ослиных вьюках мусорной земли вывезена масса мелких предметов, на что указывает подобная же насыпь, служащая ныне грунтом для каменного столба, сложенного из строевого камня, для поддержания Коптской улицы (позади Александровского подворья. – Н. В.); из этой насыпи, в минуты отдыха от работ, на небольшом пространстве мною извлечены куски мозаики числом 16, тождественные по величине, отделке и свойству с мозаикою Вифлеемской базилики и вертепа пещеры Рождества Христова. …Еще маленький упрек наблюдавшему (Антонин Капустин. – Н. В.) за работами – это за неведение журнала раскопок, в данном случае более, чем где-нибудь необходимого; чем точнее был бы веден такой журнал, иллюстрированный самыми условными рисунками, тем менее было бы спора по возникшим вопросам».

В 2012 году во время капитального ремонта северной плоской крыши Александровского подворья, когда сняли старые многослойные покрытия битумом и смолой, под ними были обнаружены пострадавшие от солнца и дождей французские керамические плитки вековой давности. А уже под плитками, покрывавшими изначально поверхность, как прослойка над сводами крыши и металлическими балками, оказались почти метровые насыпи земли и камней от раскопок того времени. Сразу были задействованы все силы, и так называемый мусор старательно просеивали. Из него извлекли множество мозаичных кубиков, о которых писал в свое время Т. В. Кибальчич, всевозможные керамические обломки и целый ряд разбитых частей белого мрамора. В своем дневнике архимандрит пишет о множестве кусков белого мрамора, предполагает – от мраморного пола.Современные археологи, изучив эти древние обломки, пришли к выводу, что с большой долей вероятности они относятся к облицовке базилики Воскресения Христова (Гроб Господень). Базилика, возведенная императором Константином, до ее разрушения в 1009 году была покрыта белым мрамором, крепившемся на медных штырях. Еще несколько разбитых кусков такого же мрамора были почти одновременно обнаружены в грунте, послужившем для укрепления пола. Просеянные остатки земли и прочего от крыши 180 иерусалимских маленьких тракторов вывезли за черту Старого города.

По сути, музей архимандрита Антонина так и не стал согласно его завещанию настоящим музеем в прямом смысле слова, доступным специалистам по изучению древностей и широкой публике. Все годы своего горького существования он был только музейным хранилищем тающей коллекции светлой памяти великого труженика, одного из наиболее замечательных созидателей России в Святой Земле, изошедшего из Урала и обретшего вечный покой во Священном Граде.

Н. Воронцов

Председатель исторического ИППО