В 1855 году в Оренбурге поселилась семья немецкого торговца мехами Карла-Августа Шмореля. Он Shmorelпостроил здесь первую паровую лесопильню. Его сын Хуго окончил Мюнхенский университет, стал врачом и работал ассистентом на кафедре внутренних болезней Московского университета. Началась Первая мировая война, и некоторые коллеги Хуго Шмореля стали требовать убрать «германского шпиона» с кафедры.
Он возвратился в Оренбург и венчался здесь с дочерью местного православного священника Натальей Петровной Введенской. 16 сентября 1917 года у них родился сын, нареченный при крещении по православному обряду Александром.
Через год от тифа скончалась Наталья Петровна и к младенцу приставили няню Феодосию Константиновну Лапшину. Простая русская женщина из Саратовской губернии, которая пела на похоронах упокоенной матери мальчика, заменит ему родительницу и воспитает его в глубокой любви к родной земле и православию.
Отец Шурика, так звали его дома, вторично связал свою судьбу брачными узами в Оренбурге, на сей раз с дочерью переселившегося некогда из Баварии владельца пивоваренного завода. Во время Гражданской войны вся семья, вместе с няней, навсегда покинула Россию и перебралась в Мюнхен. Няню, чтобы взять с собой в Германию, записали вдовой умершего брата отца под именем Франциска Шморель.
В мюнхенской домашней обстановке все говорили по-русски. Няня и Шурик исповедовали православие, брат и сестра от второго брака отца – католичество.
AlexandrАлександр часто посещал русскую церковь в Мюнхене, где встречался с изгнанными соотечественниками. Письма юного Шурика проникнуты любовью к России:
«...Никакая страна не сможет мне заменить Россию, будь она столь же красива! Никакой человек не будет мне милее русского человека!..»
«Я люблю в России вечные степи и простор, леса и горы, над которыми не властен человек. Люблю русских, всё русское, чего никогда не отнять, без чего человек не является таковым. Их сердце и душа, которые невозможно понять умом, а можно только угадать и почувствовать, которые являются их богатством - богатством, которое никогда не удастся отнять»
В детстве Александр подружился с Кристофом Пробстом, с которым ему придется позже разделить трагическую судьбу. После окончания гимназии Александра призвали в рабочий отряд Рейха, и, начиная с ноября 1937 года, он проходил военную службу в конной артиллерии вермахта. Последние месяцы службы Александр посещал школу санитаров. Как солдат, он принимал участие в аншлюсе Австрии и последовавшем вторжении Германии в Чехословакию. Это было время, когда еще многие в разных странах и разного происхождения увлекались проповедуемыми идеалами национального возрождения и «харизматическим взглядом молнии» Гитлера.
В 1939 году Александр Шморель, уже как унтер-офицер, изучал медицину сначала в гамбургском, позже в мюнхенском университете. Через год его вновь призвали в армию, службу он отбывал в санитарной части на западном фронте во Франции.
Ганс Шолль, друг Александра, знакомит его с архитектором Манфредом Айкемайером. Студенческий круг друзей в своих дискуссиях пришел к выводу, что Германией правят психопаты, национал-социалисты толкают мир в пропасть и ведут страну к неминуемой гибели. У них возникает мысль создать организацию для борьбы с существующим режимом, довести до сознания людей преступления Третьего Рейха против человечества. Таким образом, зарождается мюнхенское студенческое сопротивление. Свою организацию они назвали «Белая роза».
Число единомышленников росло, в группу вошли сестра и брат Шолль и Вили Граф, воспитывавшийся в строгой католической атмосфере. С Гансом Шоллем Александр написал первые четыре листовки, которые они расклеивали и рассылали. Были приобретены множительные аппараты, что давало возможность печатать их в значительном количестве. «На листовки» полиция и спецслужбы завели дело.
Летом 1942 года состоялась долгожданная встреча с родной землей, Александр был откомандирован на три месяца в Россию как фельдфебель санитарной части. Вместе с ним прибыли сюда студенты-медики Мюнхенского университета Ганс Шолль и Вили Граф.
Здесь, в Гжатске, он познакомился с девушкой по имени Нелли. После возвращения в Мюнхен он написал ей: «Я не ощущаю себя здесь как дома. Меня тянет на родину. Только там, в России, я смогу почувствовать себя дома».
Возвратившись в Мюнхен, студенты продолжили свою подпольную деятельность. Вышла четвертая листовка:
«Всякое слово, исходящее из уст Гитлера - ложь. Когда он говорит 'мир', он имеет в виду войну, а когда он именует Всевышнего, то он изрыгает страшнейшую хулу, ибо имеет в виду власть лукавого, падшего ангела, сатаны.
…Конечно надо вести борьбу против национал-социалистического, террористического государства рациональными средствами; но кто еще сомневается в действительном существовании бесовских сил, тот далеко не понял метафизическую подоплеку этой войны.
…Хотя мы знаем, что национал-социалистическая власть должна быть сломлена военной силой, мы в поисках восстановления тяжело раненного немецкого духа изнутри… Познание своей вины послужит возрождению, а оно призывает к обязанности бороться против Гитлера и его пособников, приспешников, членов партии».
К подпольной группе студентов «Белая Роза» был привлечен и профессор Курт Хубер. В январе 1943 года они уже совместно издали пятую листовку «Призыв ко всем немцам». 18 февраля 1943 года Ганс Шолль был арестован вместе с сестрой Софией во время разбрасывания листовки «Сталинград» в Мюнхенском университете. Схвачен был также Кристоф Пробст. Через четыре дня, 22 февраля, их казнили (гильотина).
Случайно узнав об аресте друзей, Александр пытался бежать через горы, но, видя безнадежность такого побега, возвратился в Мюнхен. Он не знал, что в газетах уже появилась его фотография с обещанием о вознаграждении за поимку «преступника». Его узнали 24 февраля в бомбоубежище во время воздушной тревоги, в день погребения казненных друзей, выдали и арестовали.
Его первые слова во время допроса: «… я вновь хочу подчеркнуть, что по своему мышлению и чувствам я больше русский, нежели немец. Но прошу учесть, что я не отождествляю Россию с понятием большевизма, напротив я - откровенный враг большевизма»
(Из допроса 26.02.43, стр. 1).
На допросах в 1943 году Александр Шморель укажет: «…я принес присягу фюреру. Я открыто признаюсь, что уже тогда мне внутренне что-то претило, но я объяснял себе это необычностью военной жизни и надеялся впоследствии приобрести иной настрой. Несомненно, я обманулся в этой своей надежде, так как в кратчайшее время вступил в конфликт со своей совестью, задумываясь о том, что ношу форму немецкого солдата, а с другой стороны симпатизирую России».
«…особенно болезненно мною было воспринято начало войны против России, моей родины. Конечно, там у власти большевизм, но все равно она остается моей родиной, русские остаются моими братьями. Более всего мне хотелось бы видеть исчезновение большевизма, но, конечно, не за счет потери таких важных областей, которые завоевала Германия…»
8 марта 1943 года в тюрьме Штадельхайм Александр Шморель написал свое «Политическое исповедание»:
«Я этим не хочу сказать, что государственная форма правления в России до 1917 года была бы моим идеалом - нет. Царская власть тоже имела свои недостатки, быть может даже очень многие, но ее основы - верные. В царе русский народ имел своего представителя, своего отца, которого горячо любил - и это по праву. В нем видели не столько главу государства, сколько именно отца, попечителя, советника народа - и опять же с полным правом, ибо таково и было отношение между ним и народом.
Неладно обстояло дело почти со всей интеллигенцией, полностью потерявшей связь с народом, которая так и не смогла найти ее больше. Но, несмотря на смертельно больную интеллигенцию, а следовательно и правительство, я считаю, что для России царская власть - единственно правильная форма».
Предложение просить о помиловании Александр отклонил. В мюнхенской тюрьме Штадельхайм о предстоящей казни объявляли рано утром, а казнили в пять вечера. В этот день он написал родителям:
«Мюнхен 13.7.43
Мои любимые отец и мать! Итак, все же не суждено иного, и по воле Божией мне следует сегодня завершить свою земную жизнь, чтобы войти в другую, которая никогда не кончится и в которой мы все опять встретимся. Эта встреча да будет Вашим утешением и Вашей надеждой. Для Вас этот удар, к сожалению, тяжелее, чем для меня, потому что я перехожу туда в сознании, что послужил глубокому своему убеждению и истине. По всему тому я встречаю близящийся час смерти со спокойной совестью. Вспомните миллионы молодых людей, оставляющих свою жизнь далеко на поле брани - их участь разделяю и я… Немного часов и я буду в лучшей жизни, у своей матери, и я не забуду Вас, буду молить Бога о утешении и покое для Вас. И буду ждать Вас!
Одно особенно влагаю в память Вашего сердца: Не забывайте Бога!!!
Ваш Шурик. Со мною уходит проф. Хубер, который просит передать Вам сердечнейший привет!».
13 июля 1943 года приговор - казнь через гильотину - был приведён в исполнение. Перед смертью Александр исповедовался и принял причастие. Няня, Феодосия Лапшина – Франциска, пережила своего Шурика. Ее могила в нескольких шагах от места захоронения Александра Шмореля.
Русская Зарубежная Церковь приняла постановление причислить Александра Шмореля к месточтимым святым. В мюнхенском православном храме во имя Новомучеников Российских уже написана икона с изображением Александра, но еще без нимба. Его именем названы улицы, площади и одна из школ в Германии.
январь 2010 года
Шаг в завтрашний день, который оборвался. Памяти Алексея Навального 
На Александровском подворье в Иерусалиме почтили память Великого Князя Сергия Александровича 
2024-04-18 23:25
50
2024-04-18 23:25
37
