«И корона царская не спасает от удела скорби и страданий»
Дорога Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны к вечному упокоению
Выставка: 22.09. – 4.11.06
Вечером 22 сентября 2006 года, спустя ровно 140 лет со дня отъезда в Санкт Петербург датской принцессы Дагмар как невесты Российского Престолонаследника, православным богослужением в часовне собора г. Роскильде в Дании началась церемония торжественных проводов праха Вдовствующей Императрицы. Ранним утром 23 сентября восемь офицеров Датской Королевской гвардии и Российского президентского полка перенесли гроб из усыпальницы в собор. Епископ собора Роскильде совершил поминальное богослужение. На нем присутствовали королева Дании Маргрете II, Члены Дома Романовых, посланники европейских Королевских Домов, представители Датского и Российского правительств. Затем траурный почетный эскорт из 40 всадников Королевского гусарского полка сопроводил кортеж до Копенгагена. Здесь, под 21 артилерийский залп, саркофаг с прахом был установлен на борту датского крейсера, взявшего курс на Кронштадт. На территории России останки Вдовствующей Императрицы встретили военным салютом в 31 залп. В сопровождении Кронпринца Фредерика и принцессы Мэри, нескольких десятков Членов Дома Романовых, министра культуры А. Соколова, губернатора СПБ В. Матвиенко гроб был доставлен в храм св. Александра Невского в Петергофе. 28 сентября Патриарх Московский и всея Руси Алексий II встретил саркофаг с прахом в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга и отслужил заупокойную панихиду. Под звон колоколов и 31 орудийный залп гроб с упокоенной Императрицей Марией Федоровной захоронили в склепе собора Петропавловской крепости рядом с гробницей ее супруга – Императора Александра III.
22 сентября 2006 г. в 19:00 в доме Фонда А. К. Глазунова в Мюнхене состоялось открытие выставки, посвященной Вдовствующей Императрице Марии Федоровне. Ее организаторами выступили Императорское Православное Общество в Святой Земле и Фонд А. К. Глазунова. С приветственным словом к приглашенным гостям обратились Генеральный консул РФ в Баварии А. П. Карачевцев, консул Дании в Мюнхене Я. Ю. Мадсен и Председатель ИППО и Фонда Н. А. Воронцов.
На выставке было представлено более 120 подлинных экспонатов, документов и фотографий, принадлежавших Вдовствующей Императрице Марии Федоровне или имеющих отношение к ее жизни и деятельности.
Русские посетители с особенным благовением отнеслись в двум маленьким иконкам, рядом с которыми лежал оригинал письма Великой Княгини Ксении Александровны, родной сестры убиенного Императора Николая II, от 13 октября 1946 г., извещавшего:
«... Посылаю Вам образок, один из тех образков принадлежавших Имъ, присланных Маме из Екатеринбурга. Да утешит он и Вас...».
В этой же витрине находилась матерчатая искусных работ белая салфетка и письмо из дворца Hampton Court от 19.02.54 к митрополиту Владимиру, в котором сказано:
«... Великая Княгиня (Ксения Александровна – Н.В.) посылает Вам Салфетку Государя Державного Брата. Она с НИМИ была в Екатеринбурге. На ней Вы увидите «Н» в молитвенную о НИХЪ память...».
(два образка из Екатеринбурга на матерчатой салфетке Государя Державного с инициалами Императора Николая II)
Среди предметов и документов, вызвавших особый интерес посетителей:
икона св. Александра Невского в серебряной ризе с эмалью, преподнесенная Государю Александру III Августейшим Братом Вел. Кн. Сергием Александровичем по поводу чудного спасения после крушения поезда в Борках;
расшитая гербами и вензелями русскими дамами из окружения Императрицы скатерть, преподнесенная Марии Федоровне в связи с ее 75-летием;
наволочка от подушки, на которой скончалась Вдовствующая Императрица, и два маленьких бронзовых слоника - талисманы Марии Федоровны;
два десятка подписных, дарственных фотографий Августейших Членов Дома Романовых;
акварель Вел. Кн. Ольги Александровны;
открытки, написанные Императрицей Марией Федоровной;
десятки писем МИД России и Секретаря Императрицы Марии Александровны Российскому Посланнику барону Н. П. Николаи с указаниями в отношении протоиерея Иоанна Янышева, командированного в Копенгаген для приготовления к принятию в Православную Церковь и преподавания русского языка Невесте Государя Наследника;
распоряжения и указания МИД и Секретаря Императрицы Марии Александровны Российскому Поверенному графу Коскулю касательно о. Иоанна Вознесенского, командированного в Данию для преподавания русского языка принцессе Дагмаре.
(Часть экспонатов выставки, посвященной Вдовствующей Императрице Марии Федоровне)
4 ноября 2006 года руководитель проекта экспозиции, член ИППО Сергей С. Гринчук, закрывая в официальной обстановке выставку, подчеркнул большой интерес, вызванный ею, со стороны как русско-, так и немецкоязычной публики.
«И корона царская не спасает от удела скорби и страданий»
Дочь датского короля Христиана IX принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмара, получившая после принятия в лоно Православной Церкви имя Мария Федоровна, родилась в 1847 году. Среди шестерых детей короля, прозванного впоследствии «тестем Европы», были будущий король Греции Георг I, королева Англии Александра, король Дании Фредерик VIII и императрица России Мария Федоровна.
В 17 лет, в апреле 1865 года, принцесса Дагмара теряет своего жениха, Престолонаследника Николая Александровича, скончавшегося в 20-летнем возрасте. Легенда гласит: якобы, на смертном одре Цесаревич Николай вложил руку своей невесты в руки брата, Великого Князя Александра, за которого она выйдет замуж.
«Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни (близкие так называли Дагмару), тем более что она так нам дорога»- записал в своем дневнике Великий Князь Александр Александрович.- «Даст Бог, чтобы все устроилось, как я желаю... я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье».
Предложение выйти за него замуж Великий Князь Александр сделал ей в Дании 11 июня 1866 г. и об этом сразу же написал отцу:
«... я только и думал, как бы приступить с моею просьбою. Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Никс много молится за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами... Я ее спросил, может ли она любить еще кого-нибудь, кроме милого Никса. Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко обнялись... Потом пришла королева, король и братья, все обнимали нас и поздравляли...».
В сентябре 1866 года на датском судне «Шлезвиг», в сопровождении царской яхты «Штандарт» принцесса Дагмара покинула Данию. Среди огромного количества провожающих был и знаментиый сочинитель сказок Ханс Кристиан Андерсен. Об этом событии он оставил запись:
«... Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку. У меня навернулись слезы. Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней! Говорят в Петербурге блестящий двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия и с ней не будет никого, кто окружал ее раньше...».
В Кронштадте ее встречали Император Александр II, Императрица Мария Александровна и все царские дети. На рейде выстроилась военная эскадра из 20 судов. Свадьба состоялась 28 октября.
В 1868 году Великая Княгиня Мария Федоровна родила Российского Престолонаследника Николая. Спустя пять лет она оплакивала годовалого сына умершего в день своего рождения.
22 мая 1880 года скончалась любимая всей Россией Августейшая свекровь Императрица Мария Александровна, а через девять месяцев трагически был убит Император Александр II Освободитель. На престол взошел Император Александр III, и Мария Федоровна становится Императрицей Всероссийской.
Она - шеф ряда армейских полков, в том числе Кавалергардского и Кирасирского. По ее инициативе возникли Мариинские женские училища для малообразованных и малообеспеченных девушек. Императрица Мария Федоровна – Почетный член Казанского университета и Императорского Православного Палестинского Общества; Глава Ведомства Учреждений Императрицы Марии Федоровны (учебные заведения, приюты, воспитательные дома) и Российского Красного Креста; Попечитель женского Патриотического Общества, Общества спасения на водах, Общества покровительства животным и ряда других.
«Мария Федоровна... обладала как раз теми качествами, которые не доставали ее невестке»,- читаем у княгини Л.Л. Васильчиковой.- «Светская, приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, она знала все и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие «симпатичности», которое так трудно поддается анализу и которому научиться невозможно».
Счастливый и удачный брак не ограждает ее от горестей и печалей. В нераскрытом и поныне крушении царского поезда в Борках, в октябре 1888 года, и покушение в г. Оцу в Японии на сына Цесаревича Николая в апреле 1891 года будут теми признаками, в которых она усмотрит предупреждение о будущих опасностях Августейшей Семье.
Преждевременная кончина в октябре 1894 года у нее на руках, в Ливадии, горячо любимого супруга в 49-летнем возрасте, станет предвестником, как в ее жизни, так и в жизни всей России, надвигающейся грозы. Облачившись в черное, более трех десятков лет она будет Вдовствующей Императрицей. Мария Федоровна никак не благоволила к мысли «быть на покое». Со временем ее влияние на сына, Императора Николая II, стало блекнуть.
Как вспоминал граф С. Ю. Витте: «Императрица же Мария Федоровна постепенно начала терять всякое влияние на своего сына. Теперь отношения самые натянутые, посколько это возможно в Их положении».
Не сложившиеся отношения с невесткой Императрицей Александрой Федоровной, которую она обвиняла во всех бедах, привело к тому, что Мария Федоровна закрыла свою резиденцию в Аничковом дворце и 1 мая 1916 года со всем своим двором переехала в Киев. В древнюю столицу «городов русских» Вдовствующую Императрицу сопровождали, помимо личного Двора, два верных лейб-казака Тимофей Ящик и Кирилл Поляков.
В Киеве у нее ежедневно обедала дочь Ольга, шеф лазарета Ахтырского Гусарского полка. Даже враги Династии «тихо молчали» о Великой Княгине Ольге Александровне, бескорыстной и вечно улыбающейся, с особенными душевными качествами и «святой простотой». Она жила в скромной комнатке, разделяя ее с другой сестрой милосердия.
По долгу службы в Киеве находился и Великий Князь Александр Михайлович, супруг старшей дочери Императрицы - Ксении Александровны, резиденцией которому служил собственный поезд, стоявший вблизи вокзала.
Вырвавшись из накаленной атмосферы Петербурга в строговоенную обстановку Киева, Мария Федоровна чувствовала себя нужной и при всем этом оставалась в курсе того, что происходило в столице. Ежедневно выезжала в открытом экипаже, и киевляне радостно приветствовали Государыню.
К осени 1916 года всеобщее недовольство населения и признаки грядущей революции стали заметнее, по городу курсировали самые чудовищные слухи о Императорской Семье. В эти дни Государь Николай II аннулировал брак младшей сестры Ольги с принцем Петром А. Ольденбургским и открыл ей этим дорогу выйти замуж за офицера Кирасирского полка Н.А. Куликовского, которого она любила тринадцать лет и который был самого простого происхождения.Скромное и тайное венчание В. К. Ольги Александровны в одежде сестры милосердия и полковника Н.А. Куликовского происходило в маленькой и темной киевской церквушке в присутствии Вдовствующей Императрицы, В.К. Александра Михайловича, нескольких офицеров Ахтырского полка и подруг-сестер милосердия.
В конце октября в связи с исполняющимся 50-летием бракосочетания Александра III и Марии Федоровны в Киеве ее навестил сын Николай II с внуком-цесаревичем Алексеем.
В Петрограде начались забастовки рабочих заводов, беспорядки и столкновения на улицах. Император должен был выехать в Ставку в Могилев, где его ждали генералы, принудившие принять свои условия – манифест об отречении.
О неожиданном отречении сына от престола она узнала на рассвете в киевской резиденции.
Немедленно был подготовлен к отъезду в Ставку личный поезд Вдовствующей Императрицы. На императорскую платформу Мария Федоровна прибыла с эскортом казаков и, как полагалось ее положению, провожал ее киевский губернатор. В сопровождении В. К. Александра Михайловича, фрейлины графини З.Г. Менгден, гофмаршалов князей Г.Д. Шервашидзе, С. А. Долгорукого и лейб-казака Тимофея Ящика она выехала в Могилев.
По приезде в Ставку поезд поставили на платформе «императорского пути». К железнодорожной станции тут же подъехал автомобиль Государя, и Николай II медленно прошел в вагон Марии Федоровны. Император оставался наедине с Матерью в течение двух часов, и Вдовствующая Императрица никогда так и не поведала, о чем они говорили. По истечение этого времени в вагон вошел В. К. Александр Михайлович и застал горько рыдавшую Марию Федоровну и спокойного, убежденного в правильности своего решения отречься от престола Николая II.
В своем дневнике 4/17 марта 1917 г. Императрица записала:
«В 12 часов прибыли в Ставку в страшную стужу и ураган... Горестное свидание! Он открыл мне свое кровоточащее сердце, оба плакали... Бедный Никки рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять все с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем – чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и... отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!)... Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он... подписал манифест...»
Во второй половине третьего дня пребывания в Ставке Мария Федоровна позвала сына пообедать в свой поезд, который она не покидала с момента прибытия. В четыре часа пополудни в вагон неожиданно вошли три посланца новых властей с красными повязками. В вежливой форме, но решительно они потребовали отъезда Государя Императора в Санкт-Петербург.
.... Без четверти четыре. Он осыпает поцелуями лицо Матери, выходит и пересекает платформу по направлению к своему поезду... Гудок паровоза... Николай II стоит в широком зеркальном окне салон-вагона. На нем – рубашка защитного цвета и орден Святого Георгия на груди... Вдовствующая Императрица не в состоянии сдержать рыданий. Сына она больше никогда не увидит.
В дневнике Марии Федоровны запись: «8/21 марта... один из самых горестных дней в моей жизни, когда я рассталась с моим любимым Никки!... Ужасное прощанье!..».
Вдовствующая Императрица возвратилась уже «в чужой Киев». Никто ее больше не встречал, вход на платформу был загорожен, не было казачьего конвоя, кареты не подали. Добираться пришлось на обычном извозчике. Во всем, что произошло, она обвиняла свою невестку Императрицу Александру Федоровну и не уставала повторять, что отречение сына от престола стало для нее величайшим унижением в жизни.
«10/23 марта... Прибыли в Киев в 1 час дня. Все изменилось – на станции никого, только на перроне люди в гражданском. Ни одного флага над дворцом... получила телеграмму от моего Никки. Он прибыл в Царское Село. Говорят, что он не получил разрешения видеть свою собственную семью... Ужасные негодяи...!», - записала Императрица в дневнике.
Она продолжала посещать раненных солдат и офицеров в лазаретах и госпиталях, пыталась быть нужной народу до тех пор, пока ей прямо перед носом одной киевской больницы не захлопнули дверь и главный хирург заявил, что в ее услугах больше не нуждаются. Мария Федоровна никак не могла понять – как же Династия, давшая России Петра Великого, Александра II или ее супруга Александра III, в мгновение ока была обвинена во враждебности к русскому народу: «Мой бедный Никки, может быть, и делал ошибки, но говорить, что враг народа... никогда, никогда!».
Младшая дочь Императрицы, В. К. Ольга Александровна, пыталась уговорить её в столь опасное время переехать в Крым, но получила решительный отказ. Мать не желала уезжать от Никки еще дальше, была уверена, что он нуждается в ее помощи, и не желала верить, что сын уже не Император.
Как вспоминал В. К. Александр Михайлович: «... некоторым из наших добрых друзей, тронутых нашим положением, удалось повлиять на Временное Правительство, и в один прекрасный день к нам явился комиссар и передал приказ отправиться немедленно в Крым... Нам пришлось почти что нести Императрицу на вокзал. Она боролась до последней минуты, желая оставаться, и заявила, что предпочитает, чтобы её арестовали и бросили в тюрьму».
Преданная горничная Кики смогла доставить Марии Федоровне из Петербурга большую часть драгоценностей.
Многие из слуг уже не желали ей служить и отказались следовать за бывшей Императрицей в Крым. Среди них был и личный камердинер. Из некогда большой свиты сопровождали ее только личная горничная, швея с родной сестрой, временный шофер и лейб-казак Т. Ящик.
Под конвоем матросов выехали в Крым. Четыре дня добирались до Севастополя. Поезд подогнали к запасному пути за пределами города, где их ждало несколько автомобилей военно-авиационной школы, личный состав которой остался верным адмиралу В. К. Александру Михайловичу, создателю военно-воздушного флота.
Все находились под домашним арестом. Заботы о Семье взял на себя Александр Михайлович, титулы которого стали ежемесячно меняться.В апреле его еще называли «бывший великий князь», в мае «адмирал Романов», а в июне – «гражданин Романов».
Сначала все жили во дворце в Ай-Тодоре, потом в Дюльбере и Каракасе. Отсюда написала она письмо брату Вальдемару:
«Как только не разорвется сердце от такого количества горя и отчаяния... Можно ли было предвидеть такую ужасную катастрофу!... Я никогда не могла представить себе, что нас вышвырнут, и что придется жить как беженцам в своей собственной стране...».
С раннего утра и до вечера Мария Федоровна сидела на веранде и не отрывалась от чтения старой семейной Библии, сопровождавшей её на всем жизненном пути с того дня, как она покинула Данию.
В одну из ночей группа вооруженных матросов провела обыск, длившийся до шести часов вечера. В качестве «контрреволюционного материала» они изъяли довоенную переписку Николая II с Александром Михайловичем, переписку с английскими родственниками и Библию Императрицы. Мария Федоровна умоляла взять взамен все её драгоценности, но матросы заявили, что они «не воры». (Десять лет спустя она получила в Копенгагене пакет, в котором находилась эта Библия: один датский дипломат купил её в Москве у букиниста и возвратил Императрице. С этой Библией в руках она позже скончается).
Шофер Вдовствующей Императрицы перешел на сторону большевиков, а личный автомобиль был конфискован. Арендовали у жившего неподалеку человека что-то среднее между повозкой и напоминанием коляски, запряженное четырьмя лошадьми. В Ай-Тодоре, как только назревала опасность, драгоценности, переложенные в банки из-под какао, прятали в глубокое отверствие у подножья скалы на берегу моря.
Обстановка накалялась и осложнялась. Прислуга становилась дерзкой и ленивой. Изолированные от внешнего мира узники жили противоречивыми слухами, по вечерам собирали семейные собрания, из которых Мария Федоровна исключала супруга дочери Н.А. Куликовского, как не ровнородного. До конца своих дней она относилась к нему только как к простолюдину и обращалась с ним подчеркнуто официально.
Датский Королевский Дом предпринимал все попытки для спасения узников. В апреле 1918 года король Христиан Х и принц Вальдемар в секретной телеграмме посольству Дании в России предписывали скорейшую организацию отъезда Членов Дома Романовых и рекомендовали маршрут из Ялты в Констанц, для чего было выделено шестьдесят тысяч рублей. Король Христиан Х обратился также, прося помощь в эвакуации, к кайзеру Вильгельму II, но немецкий Император отклонил свое посредничество, мотивируя это тем, что его роль только ухудшит ситуацию. В июле 1918 года испанский король Альфонс XIII в шифрованной телеграмме на имя датского посла в Петрограде Х. Скавениуса сообщал, что готов принять в своей стране Императриц Марию Федоровну и Александру Федоровну с детьми.
Но Мария Федоровна никак не желала покидать Крым. В. К. Ольга ждала второго ребенка и решила с мужем перебраться на Кавказ, более безопасное место, где генерал барон Врангель разбил Красную армию. Очень болезненно восприняла ее отъезд Вдовствующая Императрица, считая, что долг дочери оставаться с матерью и во всем обвиняла ее супруга полковника Н. Куликовского. В целях безопасности их сопровождал лейб-казак Т. Ящик. Он отвез их в свою родную станицу Новоминскую на Кубани, где родился их второй сын Гурий.
В Севастополь прибыл британский военный флот, и адмирал Кэльторн передал предложение племянника Императрицы короля Георга предоставить пароход для переезда в Англию.
11 апреля 1919 года на военном корабле «Мальборо» Мария Федоровна покинула Крым и прощалась с Россией.
«Императрица стояла на палубе...,- вспоминал Т. Ящик.- Она, как всегда, была полна собственного достоинства, и я не увидел слез в ее глазах. Но она стояла очень долго и очень тихо и смотрела на землю, которая была ее домом более 50 лет... я определенно чувствовал, что в тот день императрица Дагмар была совершенно убеждена, что она снова увидится с царем».
На корабле вместе с ней находились дочь, В. К. Ксения Александровна с детьми; В. К. Николай Николаевич с супругой, гофмаршалы князья С.А. Долгорукий и Н. А. Вяземский, личная прислуга.
По пути корабль остановился на один день под Константинополем, где Императрица приняла на борту нескольких посланников и других официальных лиц. Великого Князя Николая Николаевича ожидало здесь телеграфное сообщение с личным приглашением от итальянского короля, и он пересел на итальянское судно.
После недельного пребывания на Мальте все пересели на старый военный корабль «Нельсон», который доставил их в Портсмут, где на берегу ее ожидала старшая сестра, Вдовствующая Королева Великобритании Александра. Специальным поездом выехали в Лондон, и на вокзале Императрицу приветствовал принц Уэльский Эдуард VIII с траурной повязкой на левой руке. Удивленная Мария Федоровна спросила что произошло? Услышав в ответ «о трауре по убиенным ее сыну Николаю II и внукам», взволнованная Императрица сразу же сорвала повязку с руки своего английского племянника, подчеркнув этим, что не верит в смерть своих близких.
В августе в Лондон прибыл датский принц Вальдемар, чтобы забрать свою сестру Марию Федоровну в Данию. На пристани Копенгагена Императрицу встречал ее племянник король Кристиан X и королева Александрина. После кратких приветствий Мария Федоровна направилась в собственный маленький дворец Видере на берегу моря. Расположенный к северу от Копенгагена дворец был приобретен Марией Федоровной и ее старшей сестрой, английской королевой Александрой в 1907 году. Это был их совместный «дворец тишины и покоя», на всем серебре, фарфоре и скатертях виднелись монограммы двух сестер. Здесь она оставалась до ноября. Обедала, в основном, в полном одиночестве, и прислуживал ей лейб-казак Т. Ящик. Когда же к обеду приходили гости, приглашение не распространялось на супруга дочери Ольги полковника Николая Куликовского. Во время выезда на официальные приемы она прямо заявляла, что сопровождать ее должна только В. К. Ольга Александровна. По особенной доброте характера полковник Н. Куликовский воспринимал все это с присущей ему улыбкой и никогда не жаловался.
К осени из России возвратился камер-казак К. Поляков. Резиденция Видере была рассчитана только на летнее время, и в ноябре со всей своей свитой Вдовствующая Императрица переехала в королевский дворец Амалиенборг, где проживала до мая 1920 года.
Предоставленный ей флигель «русской части» дворца с вечера и до утра был полностью освещен. Мария Федоровна продолжала неуклонно верить, что сын Николай II и внуки живы, что Россия «не могла убить своего царя, и они должны – если не сегодня, то, наверное, завтра – вырваться из этих временных вихрей и прибыть к ней в Копенгаген; вот почему должен всегда гореть свет, чтоб они знали, что их ждут и даже ночью бодрствуют в ожидании родных и любимых».(Надо заметить: как ни печально, отношение внуков, не говоря о невестке, к Марии Федоровне равнялось «ровно нулю». Со времени ареста и почти-что до дня убиения, они вели довольно пространную переписку как с родственниками, так и с близкими. Но ни одно письмо или открытка не были адресованы Марии Федоровне).
Резко возросшие расходы за освещение вызвали беспокойство датского короля, который, по сравнению с другими Династиями, считался «не богатым». Управляющий королевским хозяйством передал Имератрице настоятельную просьбу своего повелителя «пользоваться только необходимым светом».
В ответ Мария Федоровна вызвала лейб-казака и приказала осветить весь флигель от подвалов до чердака. Из-за столь «не благородного» и «не гостеприимного» поведения датского короля-племянника она приказала немедленно собрать все личные вещи и возвратиться в Видере.
Английский племянник, король Георг V, назначил ей ежегодную ренту-апанаж в размере десяти тысяч фунтов стерлингов. Давний друг, отставной датский адмирал Андруп стал ее главным финансовым советником.
В начале 1920 года Императрица поручает лейб-казаку Т. Ящику выехать в Россию и вывезти из Ростова семью ее дочери Ольги Александровны. Лейб-казак смог справиться и с этой задачей и вывез всю семью Великой Княгини Ольги в Новороссийск, а оттуда на борту английского торгового корабля в Турцию. В Страстную пятницу 1920 года дочь вновь смогла обнять мать.
Грустное пребывание Марии Федоровны в Видере сопровождалось частыми и длинными прогулками в окрестностях, заядлым собиранием грибов. Когда ею овладевала особенная тоска, она доставала ящичек с драгоценностями, который держала под своей кроватью, открывала в нем футляры, извлекала из них драгоценности и долго рассматривала. Эти сокровища были для нее не только символом Дома Романовых, но и связью с Россией, воспоминаниями о былом.
Упорное нежелание верить в страшное убийство сына Государя Николая II сопровождало ее до конца жизни. О семье сына она говорила всегда как о живых, верила, что они спаслись и ждала их. Верил в «чудесное спасение» семьи Императора Николая II и сам лейб-казак Тимофей Ящик. В своих воспоминаниях он записал:
«...В тот день, когда должна была состояться казнь, царь и его семья не были отведены в подвал, а выведены на улицу и посажены в несколько автомобилей, которые быстро исчезли за углом.
К сожалению, человек, рассказавший мне это, уже умер, и я могу только пересказать его сообщение.... Может быть им повезло... Николай II не мог уехать за границу, и может быть, его собственная страна предоставила ему тайное убежище. С его тягой к народному обожанию и мистике, вполне вероятно, что такое могло произойти».
Все больше Мария Федоровна отдавала предпочтение иллюзиям о «скорой встрече с родными». Когда в 1922 году Великий Князь Кирилл Владимирович, как старший в Династическом списке Престолонаследования, возвестил о принятии им титула Императора Всероссийского, она попросила В. К. Николая Николаевича, бывшего Главнокомандующего Российской Армии, предать гласности ее письмо-протест. Указывая, что «до сих пор нет точных известий о судьбе моих возлюбленных сыновей и внука», она написала:
«Болезненно сжалось мое сердце, когда я прочла манифест Вел. Кн. Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским...».
По убиенным она никогда не заказывала панихиды, и, если таковые совершались, то строжайше скрывали от нее.
Вдовствующая императрица стала часто хворать и, за исключением кратких поездок в Англию к любимой своей сестре, Вдовствующей Королеве Александре, не посещала другие страны избавив этим множество государств, признавших СССР, от неприятного шага – в отказе выдачи ей визы. Жизнь в Дании стала для нее томительной, Мария Федоровна чувствовала себя здесь уже «чужестранкой».
В 1925 году она последний раз посещает церковь св. Александра Невского в Копенгагене. Силы стали ее покидать, пропал аппетит. От медицинской помощи она наотрез отказывалась. Часами молча разглядывала фотографии покойного супруга Александра III, сына Николая II и внуков. Доставала из под кровати шкатулку с драцоценностями, перекладывала содержимое. Ей казалось, что злоумышленники желают их похитить.
Изредка из Лондона приезжала В. К. Ксения Александровна, и обе дочери пытались уговорить Императрицу продать часть драгоценностей или подарить им что-нибудь из многочисленных бриллиантовых или изумрудных изделий, но натыкались на неизменный отказ. «Когда меня не будет, все достанется вам», - звучало в ответ.
С подозрением стала она относиться к своим фрейлинам и прислуге, и требовала постоянного пребывания при ней дочери Ольги. Власть и влияние ограничились до минимума, и лишь изредка она отдавала распоряжения подобные следующему:
«Ея Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Федоровне благоугодно было, сего 13/26 Сентября, разрешить датскому подданому Гансу Эмилю Петерсону именоваться Поставщиком Ея Императорского Величества....».
Финансовое положение все ухудшалось, но Мария Федоровна считала своим долгом удовлетворять все просьбы обращавшихся к ней. Будучи непрактичной, как и большинство членов Семьи, она не задумывалась о последствиях. По инициативе Большого Северного телеграфного общества, которому она некогда оказывала поддержку в России, было собрано 200 тысяч крон для оказания ей материальной поддержки. В 1923 году это Общество выделило ей пособие в 15 тысяч крон. Деньги у нее долго не задерживались. В связи с этим, в июле 1927 года был также учрежден «Комитет по созданию благотворительного фонда в ознаменование дня восьмидесятилетия Государыни Императрицы ...». Комитет Фонда призывал всех: «...Фонд этот предположено собрать путем подписки среди русских беженцев, разсеяных по всему миру, и их иностранных друзей, с таким разсчетом, чтобы собранная сумма могла быть поднесена Ея Величеству в день Ея рождения...».
Княгиня Мария Святополк-Мирская по просьбе Вдовствующей Императрицы присылает весной 1928 года из Белграда украшенную Мариинским сестричеством мелким жемчужным бисером копию иконы Курской Богородицы, на которую она теперь возлагает все свои надежды. Сей любимый Образ устанавливает у постели. На неё одну вся надежда, к ней, Курской Богородице, взывает Мария Федоровна и верит, что лишь Она укажет дорогу к любимым детям и внукам...
В октябре 1928 года она впала в коматозное состояние. При ее кончине, последовавшей 13 октября, пристутствовали обе дочери Ольга и Ксения Александровны, и брат Вальдемар. Скончалась она, держа в руках Библию, некогда конфискованную у нее в Крыму и позже возвращенную датским дипломатом.
Немедленно привезли гроб, и преданные Т. Ящик и К. Поляков положили ее маленькую, совсем исхудавшую в него. Три дня в зале дворца у гроба несли почетную вахту два верных лейб-казака.
«Вдовствующая Императрица... так никогда и не поверила советскому официальному сообщению, которое описывало сожжение тел Царя и его семьи. Она умерла в надежде все ещё получить известие о чудесном спасении Никки и его семьи. Моя жена и невестка разделяли её надежды»,- будет вспоминать В. К. Александр Михайлович.
Утром 16 октября гроб перевезли в русскую церковь и покрыли российским Андреевским и датским Королевским флагами. Гроб утопал в массе венков от правительств разных стран. В 10 часов утра 19 октября началось отпевание. Храм заполнили большинство съехавшихся членов Дома Романовых, русские аристократы, проживавшие в Дании, представители разных организаций, дипломатический корпус. Перед храмом стояли королевские гвардейцы с оркестром и эскадрон датских гусар. В 13 часов прибыли датский король Кристиан X, король Норвегии Хокон, король Бельгии Альберт, английские принцы Эдуард и Георг, младшая сестра Императрицы герцогиня Кумберлендская, ее брат принц Вольдемар и множество других членов королевских Домов. Все были одеты в парадные формы. Встречал их у портала храма Вел. Кн. Кирилл Владимирович как глава Дома Романовых.
В 13:45 гвардейцы взяли на караул, гусары обнажили сабли и под пение хора гроб установили на траурную колесницу, запряженную четырьмя лошадьми в черных попонах. Траурное шествие под звуки похоронного марша двинулось по улицам Копенгагена. Непрерывной канонадой звучали залпы орудий, в общем количестве был произведен 121 залп.
С восточного вокзала специальный поезд направился в Роскильде к родовой усыпальнице датских королей, под сводами кафедрального собора. В переднем вагоне у гроба в почетном карауле стояло русское духовенство и оба камер-казака.
У портала кафедрального собора гроб встречал епископ Фоннесбех-Вульф. Под звуки органа гвардейцы внесли его и установили в усыпальнице рядом с мраморными саркофагами ее родителей – короля Кристиана IX и королевы Луизы. Последнее «русское целование» цинкового гроба, и его вместили в дубовый саркофаг, который покрыли черным бархатным покровом с золотыми коронами. На следующий день датская газета «Nationaltidende» писала:
«Королевская свита и датские подданные разъехались по своим домам, а русские князья возвращались в европейские столицы, в свое „бездомное изгнание“».
Прощаясь в лице покойной Марии Федоровны с былым Величием и Славой, цвет русской Династии и Истории осознавал, что их дорога ведет в «никуда», а в ушах все звучали прискорбные, но и душевно-утешительные прощальные слова духовника Вдовствующей Императрицы, протоиерея Леонида Колчева, произнесенные во время погребения:
«... Ты оставалась человеком, удел которого скорби и страдания. Не спасает от них и корона царская....Настанет день и Ты увидишь упавшие цепи кровавого гнета, храмы, переполненные горячо и свободно молящимся народом, крестные ходы с целым лесом хоругвей и многочисленными иконами, Ты услышишь гул колоколов и ликование народа Твоего, торжествующего победу правды и истины.. Вот тогда по всему лицу земли родной народ русский, народ православный коленнопреклонно воспоет Тебе и всем умученным членам Твоей Царственной Семьи «со святыми упокой»...
.... исполни и мою и не мою только, но через меня недостойного – просьбу всего Русского Твоего народа: прости нам, Матушка, все обиды и огорчения, нанесенные Тебе волею или неволей, разумом или неразумием... А когда предстанешь пред престолом Господа... скажи Ему там: Господи, Ты знаешь, как тяжко страдает народ Русский, Тобою Мне усыновленный, молю Тя, преложи гнев на милость, вонми Моему и их молению....».
Н. Воронцов
Председатель ИППО
Председатель Фонда А. К. Глазунова
22 сентября 2006 года
Торжественные мероприятия в Иерусалиме: 160-лет со дня рождения Великой княгини Елисаветы Феодоровны 
130 лет со дня упокоения Государя Императора Александра III 
2024-12-23 19:05
40
2024-12-23 19:05
36
